Андрей Рубанов «Финист — ясный сокол»
«Дураки думают, что приключения интересуют только парней; враньё это. Настоящие ценители приключений — девки. Они возбуждаются быстрей и сильней. Они отчаянны и бесстрашны. Они ненавидят ложь, малодушие и трусость. Они любят прямых, сильных и щедрых. Потому что сами сильны и щедры».
«…Ты думаешь, ты сильней сильного, и никто тебя не пошатнёт, — а если навыворот посмотреть, вся твоя сила стоит на слабости маленькой девчонки».
Писать книги по мотивам легенд и сказок, без приписки «на новый лад» — дело непростое и смелости требует: большинство читателей уже знают, чем дело закончится. К спору о спойлерах в обзорах и рецензиях: начиная читать, я, конечно, знала, что Марья дойдет до Финиста, разбудит его и будут они жить долго и счастливо. Так что мне было отдельно интересно, что там вообще можно понаписать-то на пятьсот страниц.
В книге три рассказчика. От первого и его истории я в восторге, второй мне показался скучноватым, к третьему хочется присмотреться… Поближе подсесть, на паузу поставить его историю. Книга, кстати, вообще очень кинематографичная, не зря на форзаце указано, что написана она по идее режиссера Аглаи Курносенко. Много ярких красивых сцен, причем разноплановых, очень характерные герои, красивые пейзажи, внимание к нарядам, оружию и украшениям. Иногда возникало ощущение, что автор (или один из рассказчиков?) слишком увлекся историей, философией или красотой пейзажа, и хотелось вернуть его к сюжету.
О рассказчиках.
Первый — глумила (то есть скоморох) Иван Корень, очень юный на момент событий, о которых он рассказывает, — был «ведущим» праздника, на котором сошлись Марья и Финист. Был он и свидетелем того, как сёстры пытались Финиста отвадить от Марьиного окошка. У этого Ивана самая захватившая меня речь, самая живая натура, и история интересная. И тому, что Иван влюбляется в Марью, легко веришь, и то, что он рассказывает, — интересно читать, и его «лирические отступления» понятны: историю про сокола состарившийся Иван вспоминает в кабаке, торопиться ему и его слушателю некуда.
Я считал себя не последним парнем. Всё имел: силу, ловкость, удачу, весёлый нрав. Повидал мир, ничего не боялся. Песни слагал, сказы сочинял, — кому угодно мог голову задурить. Встретил девку, и решил, что лучше не найду. Удивительную, лучшую девку. Прекрасную. И вдруг — возле той девки появляется некто. Мне не чета. Сильней меня, интересней меня. Соперник, каких мало. Пришелец, гость с неба. Исчадие неведомой заоблачной синевы. Ещё раз повторю. Вы встречаете девку, о которой мечтали, — и вдруг возле неё возникает другой, чудесный, необыкновенный. Слишком сильный, чтобы прогнать, слишком красивый, чтобы презреть. Теперь скажите: разве это не был знак свыше? Не случай вмешательства посторонней, необоримой силы? Да, я считал себя лучше других; но пришёл тот, кто настолько же лучше меня, насколько сам я был лучше прочих. Теперь, спустя сто лет, я наверно знаю, что не был лучше прочих; и тот оборотень, кстати, тоже был не лучше прочих. Никто не лучше. Все мы рабы природы.
Что-то кончается, что-то начинается, уходит девица в железных сапогах из дома. Конец истории Ивана-глумилы, монтаж, переходим к истории Ивана-кожедуба.
Второй Иван, Иван Ремень, воин и кожедуб. Марью он и его товарищи «по заданию» встречают, направляясь «Горына бить», этакий древний красивый обычай. И вот в этой части мне Марьи было мало, мало истории, мало «картинок и разговоров», и в то, как полюбил её Иван, я верю, но с нюансами. Ещё Иван Ремень много философствует и размышляет о мироустройстве, что не фраза — то готовый статус для соцсетей, но мне в какой-то момент стало уже много.
«Тут девка поправила волосы и покачала головой.
— Ты хоть и муж крови, — сказала она, — но мне никто. И ты мне допроса не устраивай. Я дочь резанского кузнеца, я тебя не боюсь. Я пришла сюда по своей надобности, и в моих ногах — моя свобода. Я никого не трогаю и не ворую. И кто бы ты ни был — ты не можешь мне препятствовать.
Отповедь получилась внушительной, я осёкся. Тороп и Потык тоже напряглись и подались вперёд, и рты у них отвалились от удивления.
— Ладно, — сказал я. — Извини. Лучше один раз спросить, чем всю жизнь не знать».
А третий Иван и не Иван, конечно, никакой, потому что сам он рода-племени птицечеловеческого, нездешнего. Изгнанник Соловей, который относит Марью в поднебесный город. Тут и история летучего народа, и устройство жизни их, и рассуждения Соловья о том, «как жить дальше», и развязка основного сюжета. Несколько сцен в финале настолько красивые, что хочется если не кино посмотреть, то хоть иллюстрации.
Все три части связывает не только золотая ниточка истории Марьи, в которую все как подкошенные влюбляются. Есть ещё ведьма Язва, живущая в избушке в лесу, о которой рассказывает глумиле старший товарищ, которая помогает кожедубу и соловью. В последней части Язва и вовсе выдаёт речь покруче Джона Голта. Язва — противовес легкой и удачливой Марье, нелюбимая и мудрая, её история — крепкая изнаночная нитка, та же сказка — но наизнанку. Моя любимица в этой книге.
Пока я читала, меня несколько раз спрашивали: ну что там? Постмодерн? Магический реализм? Просто фэнтези? Я всё же за то, что это хорошая сказка для тех, кому за 12. Не знаю, почему на обложке «18+» и где уж там нецензурная брань, видимо, где-то есть. Если вы не любите сказки — наверное, не нужно и начинать. Но мне показалось, что жанр, философия и логика героев, вся красота текста и вышивка событий — всё равно лишь красивые декорации для важной и близкой мне мысли, что «никакой великий подвиг не вершится в одиночестве».